Библиотека им. В.М.Азина

Библиотека в настоящее время расформирована.
Данный сайт поддерживается в частном порядке
и не имеет отношения к библиотечной системе города.

Сделать стартовойПоставить закладкуНаписать письмоРаспечатать страницу
О нас Проекты Творчество Первая публикация Экологическая страница Краеведческие заметки Виртуальные выставки Финноугорские народы России Наши мероприятия Полезные ресурсы Контакты Карта сайта  

Главная » Краеведческие заметки » Чудова А. » Основной инстинкт по-удмуртски

Краеведческие заметки

Чудова А.

Основной инстинкт по-удмуртски


Чудова А. Основной инстинкт по-удмуртски /Алиса Чудова // МК в Ижевске. – 2005. – 23 нояб. – С. 14.

Что мы вспомним, если задумаемся о месте сексуальности в культуре удмуртов? Наверное, только общеизвестные сведения о том, что удмурты поощряли добрачные связи, а самой желанной невестой становилась та молодая удмуртка, у которой уже был ребенок. Между тем вся традиционная культура удмуртов пронизана мотивами сексуальности, плодородия и любви. Она живет этой животворящей энергетикой. Просто выражены эти мотивы деликатно, через символы, которые еще нужно научиться читать. Современные художники и этнографы это делать умеют. Давайте будем учиться и мы.

Для начала обратимся к тому, что нам известно с детства (сказкам и еде), и попробуем осмыслить эти явления под другим углом. Финно-угры были уверены, что секс способствует проявлению человеческих качеств: осознанная телесная любовь отличает человека от зверя. Известна сказка, в которой юноша взял в жены полуженщину-полулосиху. И только после того, как они в первый раз соединились, она превратилась в настоящую женщину, красавицу с шелковистыми волосами, яркими очами, алыми губами и жемчужными зубами... В этом сказке заложен неожиданно глубокий смысл. Девушка-лосиха - это, конечно, не реальное чудовище. Этот образ - знак, что она - чужая, представительница другого рода (финно-угры называли свои рода в честь тотемных животных). Только разделив с мужем ложе, она стала «своей». Сказка учит: физиологическая любовь объединяет, роднит людей, В русской культуре есть очень похожая сказка - «Царевна-лягушка». Юноша поцеловал некое «чужое» существо, и оно стало прекрасной женщиной... Заметьте, в обеих сказках героям не нужно было прибегать к колдовству, не нужно было совершать подвигов, чтобы получить жену-красавицу. Достаточно было проявлений физической любви.

Удмуртскую национальную кухню нельзя назвать изысканной. А вот эротичной - легко. Самым чувственным блюдом художник Юрий Лобанов считает удмуртский «пельнянь» - пельмень. «Пельмень не случайно вылепливается в форме изящного ушка. Ушная раковина - одна из самых сильных эрогенных зон человека. Используя в кулинарии эту форму, удмурты подчеркивают, что еда, как и секс - физиологическое наслаждение», Для ценителей крупных форм удмурты придумали гигантский пельмень - пирожок «кокрок». Табань - сочень из пресного теста - кушанье ритуального происхождения и воплощает женский символ – Луну. Неожиданно? Разгадываем культурные коды дальше.

Одежда эротичнее наготы

Верхняя одежда удмуртов переполнена символикой плодородия и женской сексуальности. Именно женской, потому что в культуре удмуртов женщина занимает доминирующую позицию. В древности удмурты даже считали, что для рождения ребенка достаточно одной женщины: роль мужчины просто не осознавалась! Происходило это потому, что существовала абсолютная свобода сексуальных отношений: института брака не было, все женщины и мужчины внутри рода жили по принципу свободной любви и, по-видимому, воспринимали секс только как удовольствие. Если женщина оказывалась беременной, это было ее личным достижением. В любом случае, биологического отца было бы определить невозможно. Поэтому истинной и единственной подательницей новой жизни считалась женщина, за эту способность она приравнивалась к божеству. Кстати первыми шаманами в удмуртских племенах были женщины. А матриархат у удмуртов сохранялся до средних веков.

Нагрудные вышивки на удмуртских одеждах (а особенно на свадебном наряде невесты) непременно содержат восьмиконечную звезду «толэзё». Этот символ можно трактовать двояко. Художник Юрий Лобанов видит в этом символе трансформировавшийся и многократно повторенный знак «инь-ян», в котором объединяются мужское и женское начало. Людмила Молчанова, кандидат исторических наук, художник и этнограф, предлагает другую версию, подтверждающую матриархат и языческие традиции удмуртов. Древние удмурты считали время по лунным месяцам; женский организм тоже зависим от лунного цикла (не случайно диск Луны символизирует женское начало). Восьмиконечный крест в этом случае обозначает способность женщины к многократному произведению потомства, а своим красным цветом он обязан менструальной крови.

Так же как красный цвет в первую очередь обозначал менструальную кровь и лишь потом огонь, белый цвет в орнаментах первоначально символизировал мужское семя и лишь потом свет. «Все орнаментальные знаки и символы были полностью посвящены плодородию, а значит, сексуальной жизни, воспроизводству детей. Все, что нами сейчас воспринимается как низменное, для наших предков было естественным, не стыдным. Естественно, что вся символика была очень приземленной, лишенной возвышенности», заключает Людмила Молчанова.

А свадебная звезда на груди невесты говорила о том, что девушка созрела и готова к воспроизводству себе подобных. Кровь вообще считалась символом плодородия, именно поэтому все праздники, связанные с календарным циклом, с плодородием земли, требовали кровавого жертвоприношения.

Ромб и квадрат в национальном орнаменте тоже обозначают женское начало и представляют собой условное изображение женских половых органов (лишь позднее ромб стали идентифицировать как символ засеянного поля). Соответственно, ромб с точкой или другой отметиной в центре обозначает оплодотворенную женщину - ликующий символ, заявляющий о неизбежности появления новой жизни.

В удмуртских вышивках часто встречается символ роженицы, хорошо знакомый по русскому народному искусству - условная женская фигурка, чаще всего красного цвета, с раскинутыми веточками-ногами. Часто в той части «тела», где условный торс переходит в ноги, помещается ромб. И тогда, совершенно орнаментальный и, казалось бы, невинный рисунок приобретает откровенно эротический характер. Бахрома, окружающая символических рожениц на деталях одежды или салфетках, тоже не просто так: она обозначает руно, обрамляющее женское лоно.

Индийские раковины каури - бело-розового оттенка, овальной формы с мягко скругленными внутрь краями - очень похожи на женские половые органы. Этими раковинами украшался женский бесермянский костюм, особенно головной убор, и чем больше этих символов женственности было нашито, тем лучше (он считался мощнейшим оберегом).

Костюм мужчины-удмурта - штука, за которой скрывается целая философия. Любая верхняя одежда рассматривается как символ женственности (если представить рубашку или любую ее производную в плоскости с распоротыми боковыми швами, то получится квадрат с точкой - прорезью воротника - в центре). А вот высокая мужская шапка символизирует мужественность, «Мужчина» как бы прорастает сквозь «женщину», окружен женственностью со всех сторон, защищен ею, как ребенок в материнской утробе. Вот и получается, что вся национальная одежда насквозь эротична: нужно только уметь читать все зашифрованные знаки.

Звуки страсти, движения тела

Ключевое понятие для музыки - ритм. Как и для секса, впрочем. В удмуртской культуре музыка и секс одинаково ритуальны и часто взаимосвязаны.

Особое место в удмуртской культуре занимает культовый инструмент крезь. Построить крезь можно было только из дерева, в которое ударила молния – божественный указующий огонь. Да и сама форма инструмента связана с обрядом добычи Первородного огня, уходящим корнями в доисторические времена. Из цельного дерева вырезали фигуру в форме женского таза с необходимым отверстием. В это отверстие вкладывался мох, и деревянным же фаллическим символом с помощью ритмичного трения разжигался огонь. Рождение огня на уровне макрокосма воспринимали как зарождение Вселенной, а на уровне микрокосма - как рождение человеческой жизни. Потом в ритуале появились музыкальные инструменты; крезь, своими плавными выпуклыми линиями символизирующий женское начало, и пыж-крезь, напоминающий по форме мифологическую лодку и символизирующий мужское начало.

Есть еще один ритуальный инструмент - тангыра. Он представляет собой деревянные плашки - разновеликие детали фаллической формы, подвешенные на еловой жерди между двумя елями. Ударяя по билам, музыкант извлекал звуки разного тембра. Удмуртский барабан «дымбыр» тоже имеет очень вытянутую цилиндрическую форму и служит, как нетрудно догадаться, для извлечения ритма. Изготавливали его, как и крезь, из цельного куска древесины методом выдалбливания.

В основе танца тоже лежит ритм, подчас гипнотический, подчиняющий себе танцующих, Художник Юрий Лобанов, занимающийся этнофутуристическими перформансами, замечает: «Удмуртские песня и танец очень целомудренны. Но, по моему ощущению, это целомудрие ровно на грани с невероятной чувственностью, Все на тонкой линии между нравственным и природным: еще чуть-чуть и... Благопристойность, за которой скрыто половодье страсти. Если взять грузинский танец, то там чувственность преподносится прямолинейно, в лоб. Темперамент сначала ошарашивает, а потом начинаешь воспринимать его как должное, не акцентируешь на нем внимание, А в удмуртском танце, где все на подтексте, ты не устаешь ждать какого-то откровения, проявления сокровенного знания о сущности мужчины и женщины. И приходит понимание, что для удмуртов эротичность, чувственность - это глубинная составляющая их натуры, а не внешняя маска. А искусство - способ проникнуть в эти глубины».

Удмуртские танцы сдержанны, они не транслируют информационные послания «в полный голос», скорее намекают, направляют мысль в нужную сторону. Но некоторые коды, заложенные в танце, читаются «на раз». Например, в некоторых удмуртских танцах есть характерное движение, когда танцующие ритмично поднимают ногу под прямым углом к телу, часто это движение сопровождается эмоциональным возгласом. Очевидно, что этот танцевальный элемент символизирует мужскую сексуальность.

Никаких табу!

Наверное, в любой культуре есть дни, когда снимаются все социальные табу. В Древнем Риме это были Сатурналии, в Древней Руси - день Ивана Купалы. У удмуртов тоже есть праздники, отменяющие все морально-этические условности. Связаны они, естественно, с продолжением рода и плодородием в целом. Во-первых, это «Каша»: праздник, который устраивают родители в честь родившегося младенца. На «Каше» многочисленные гости много пьют и одни под хохот других танцуют нагишом, нередко падая на пол и имитируя половой акт (этот ритуал призван показать, как именно происходит зачатие ребенка). Смех, кроме того что снимает ощущение неловкости, отгоняет недобрых духов (смеясь, человек избавляется от страха перед неизведанным, в том числе и перед смертью). Таким образом, в ритуале соединяются воспевание жизни (ее зарождение) и преодоление страха смерти.

Зимний праздник ряженых «Портмаськон», очень похожий на русские колядки, включает в себя переодевание мужчин в женское платье, а женщин – в мужскую одежду. Эта травестийная игра не только путает нечисть, но и провоцирует сексуальные фантазии (а многие элементы праздника ряженых носят откровенно эротический характер). Есть еще весенний праздник первой борозды. Тогда на пашню кидают куриные яйца (символ появления новой жизни), а мужчина и женщина соединяются на земле, пробуждая в ней дар плодородия. Обряд, вполне характерный для народов, испокон века занимающихся земледелием.

Обряд инициации мальчиков «Эрукарон» проводили старшие мужчины рода. Они отводили юношей в баню, осматривали их и решали, достигли ли те физической зрелости. Тех, в ком не находили достаточных признаков мужественности, еще на год оставляли в «детях». Если же осмотр подтверждал взросление подростков, им давалось задание проявить ремесленные навыки (потом изготовленные юношами предметы сжигали, а пепел развеивали над водой). Прошедшие эти испытания молодые люди считались полноценными мужчинами. Для девушек существовали похожие испытания.

У взрослых женщин были свои праздники. Иногда они изгоняли из селения всех мужчин и закатывали оргии с обязательным распитием кумышки. Они обнажались и распускали волосы, освобождаясь от всех повседневных условностей. Как психологическая разрядка этот обычай был необходим: удмуртская женщина круглый год ходила в глухом платке, скрывающем не только волосы, но и часть лица. Если в доме был гость, она даже ложиться спать должна была в головном уборе-айшоне...

Р. S. Сейчас, когда уничтожена советская ханжеская идеология, а христианская мораль не восстановлена как закон общества, есть все «предпосылки» для возрождения удмуртских национальных традиций, в том числе и тех, что касаются культа плодородия. Все необходимое для этого - земля, небо, Солнце, Луна мужчины и женщины - есть. .