Краеведческие заметки

Шумилов Е.

«Эхо» северной столицы

Бесспорно, наиболее зримо творческие связи Санкт-Петербурга и городов Удмуртии можно проиллюстрировать рассказом об истории архитектуры, в частности истории градостроительного искусства. Все города Удмуртии - это так называемые «новые» города петербургского типа. Прежние наши поселения, живописно-хаотично свитые без всякого плана из кривых закоулков, сменили города и сёла регулярной планировки.

Трудно представить себе какие-либо провинциальные повторения московских градостроительных решений. Они неповторимы, как и сама древнерусская историческая действительность, на протяжении нескольких веков медленно формировавшая облик первопрестольной. Градостроительный же ансамбль Петербурга был создан практически «мгновенно» и по единому замыслу. Данный ансамбль оказал огромное влияние на провинцию.

Градостроительная композиция исторических городов Удмуртии изначально определялась зодчими петербургской школы, а отдельные здания зачастую возводились по столичным образцам. Иван Лем (Иоганн Лейм) первым начал определять композицию наших городов. В конце XVIII века он почти полтора десятилетия возглавлял все архитектурно-планировочные работы в «Комиссии о строении», а в 1794 году издал труд по гражданской архитектуре. «Образцовые проекты», опубликованные там, осуществлялись и у нас. Приезжая в вятскую глубинку, коренные петербуржцы с удовлетворением могли замечать своеобразное архитектурное «эхо» столичных ансамблей. Но были у нас и свои изюминки...

24 сентября 1780 года двум старинным вятским селам были дарованы права города. Это Глазово, сразу утратившее «сельское» окончание «-о», и дворцовая слобода Сарапуль (бывшее село Вознесенское). Через четыре года И. Лем создал для них первые генеральные планы.

Сарапул должен был строиться как город-крепость. Кстати, крепость тогда же оказалась изображена и в его гербе. Город окружался с трех сторон валами и рвами, но раскрывался на Каму двумя предпристанскими площадями и двумя линиями колоколен. Точно такая же композиция одновременно была предложена И. Лемом и для Перми. Генеральный план Сарапула позже откорректирует другой петербуржец - В. И. Гесте. Наиболее интересна радиально-концентрическая планировка Глазова. Она изображала глаз, которым тогда же, в 1784 году, в соответствии с названием прежнего села украсился герб нового города. Различные варианты «Божественного Ока» близки масонской символике тех лет.

Уникальная планировка Глазова имеет свой прообраз - причем в творчестве всё того же И. Лема. Известен генеральный план города София, созданный в 1780 году. Это не столица Болгарии, а дворцовая слобода при резиденции Екатерины II в Царском Селе. В корректировке и осуществлении генерального плана Софии участвовал выдающийся зодчий Чарлз Камерон. По замыслу императрицы архитекторы предполагали создать некий «идеальный» город. Отсюда и высокий смысл названия города («мудрость» по-гречески), и дугообразные очертания улиц. Эта композиция, однако, наиболее полно осуществится в Глазове, что зримо до сих пор. София же быстро «растворится» в Царском Селе. С 1937 года это город Пушкин.

Очень важно то, что именно глазовцы первыми на территории Удмуртии получили возможность надежного и регулярного транспортного сообщения с северной столицей. Сквозная железнодорожная магистраль впервые прошла через Глазов в 1899 году (Пермь-Вятка), а через семь лет она продолжилась и до Санкт-Петербурга. Ижевцы же и до Москвы-то смогли более-менее гарантированно добираться лишь после 1916 года.

Тем не менее самым «петербургским» городом Удмуртии, бесспорно, являлся Ижевск.

Самая яркая и самобытная постройка Воткинского завода подобно ижевскому корпусу восходит к Адмиралтейству. Это «Николаевская фабрика» или «фабрика № 4», увенчанная башней. Корпус строился в 1828-1832 годах по проекту В.Н. Петенкина, откорректированному крупным уральским зодчим И.И. Свиязевым. Воткинский шедевр оказался в еще худших условиях, чем ижевский: врос в землю, заслонен сараями и заборами... Искажен навесом и силуэт дозорной башни, на шпиле которой когда-то восседал российский орел. А еще здесь были декоративные маски, навеянные убранством Адмиралтейства, и перекрещенные якоря, напоминавшие о главной продукции завода. Кстати, якоря до освоения оружейного производства были и одним из основных видов изделий ижевцев.

Другой значительный памятник истории и культуры Воткинска также отражает облик одного из объектов архитектурного наследия Санкт-Петербурга. Это главная святыня города-завода – Благовещенский собор. Он возводился с 1816 по 1839 год по проекту петербургского архитектора А. И. Постникова при участии воткинца В.Н. Петенкина. Петербуржец точно повторил здесь ритмический строй и силуэт своей же колокольни Крестовоздвиженской церкви в столице (1812 г.). Обезображенный в советское время памятник русского классицизма более, чем какое-либо другое здание Удмуртии, нуждается сейчас в тщательной реставрации. Еще бы, здесь в 1840 году был крещен П.И. Чайковский! Здесь же по сути дела он приобщался к высокому миру музыки. Слава о местном хоре шла далеко. Во времена Чайковских для певчих из мастеровых даже были сшиты особые голубые кафтаны.

Я уже достаточно рассказал о влияниях «оттуда». Но был, разумеется, и наш, порой очень существенный вклад в застройку и украшение Санкт-Петербурга.

Воткинцы - доки по части громоздких, но надежных конструкций. Всероссийскую известность получила история со шпилем Петропавловского собора в одноименной крепости в Санкт-Петербурге. Конструкции петровской эпохи обветшали, поэтому в конце 1857 года инженер Д. И. Журавский разработал новый оригинальный проект. Честь исполнить его выпала нашим «чебакам» (это ласковая дразнилка вроде «рябинников»-ижевцев) не только в силу их особой искусности в работе, но и потому, что продукция их обычно обходилась казне много дешевле, чем на других уральских заводах. Под смотрением талантливого горного инженера, начальника Воткинского завода А.А. Иоссы мастеровые отковали, а затем для пробы собрали и разобрали на заводском дворе каркас шпиля высотой под 50 метров.

Затем на особых баржах-коломенках драгоценный груз отправили по Вотке, Каме, Волге до Твери, а оттуда в столицу на железнодорожных платформах. Всегда рядом было 29 самых искусных мастеровых под смотрением техника И.Я. Девятова. В августе 1858 года чебаки уже расположились табором под величественными стенами взмывающей в небо, что ракета, колокольни Петропавловского собора. Сами лезли на верхотуру, монтируя свой каркас по новаторской технологии, предложенной инженером П.П. Мельниковым. Через 40 дней работа завершилась.

В тогдашних столичных газетах с гордостью писали: «Исполнение этого дела составило доказательства предприимчивости уральских казенных заводов, потому что за постройку шпица заграничные заводы просили громадные деньги». Непоколебимо шпиль парит до сих пор! Реставрационные же работы по соборной колокольне и ее шпилю, что шли в преддверии 300-летия Санкт-Петербурга, касались только внешней отделки, но не воткинской «начинки».

Замечательно, что еще до Петропавловского собора, в 1839 году, воткинцы примерно так же украсили колокольню и своего Благовещенского собора, что в центре города-завода, по оси плотины. Конечно, шпиль здесь раз в пять короче, но общий силуэт и характер конструкции весьма схожи. Кстати, через два десятилетия после того при расширении своего собора воткинцы прибегли к консультациям Д.И. Журавского. А один из пробных чертежей реконструкции собора, что от 1848 года, украсила затейливая подпись «Достоевский». Разглядев ее там впервые, я, естественно, вспомнил, что Федор Михайлович в 1843 году закончил «полный курс инженерных наук» и служил в чертежной Инженерного департамента. Но более тщательное изучение архитектурных дел убедило, что у нас все же роспись младшего брата великого писателя - Андрея Михайловича Достоевского. В 1848 году он как раз начал служить в Департаменте проектов и смет Главного строительного управления, курируя работы по расширению воткинского Благовещенского собора.

Задолго до истории со шпилем, еще до пугачевского разорения завода, воткинцы поставляли листы «белой жести» для покрытия Большого Екатерининского дворца в Царском Селе.

А вот ижевцы, в отличие от воткинцев, к украшению северной столицы никак не причастны. Зато разнообразное огнестрельное и «белое» оружие ижевской работы не только обеспечивало оборону державы, но и порой украшало собой столичные музеи и арсеналы.

Особая тема - связь наших оружейников с предприятиями и капиталами петербуржца из шведов Людвига Эммануиловича Нобеля. В 1862 году Людвиг приобрел бывший завод Ишервуда на Выборгской стороне, реконструировал его и превратил в процветающее машиностроительное предприятие - «Машинный и литейный завод Людвига Нобеля» (ныне «Русский дизель»). Оно оказалось затем для Ижевска своего рода дипломатическим представительством, механической мастерской и кузницей кадров. Превращение нашего оружейного завода в машиностроительный началось именно тогда.

Город на Неве издавна славился высочайшим научным потенциалом. Поэтому специалисты города на Иже всегда стремились крепить контакты с ленинградцами-петербуржцами. Например, отмечающее сейчас свое 70-летие ОАО «Ижевский мотозавод «Аксион-холдинг»» в своих работах для космоса и обороны тесно сотрудничает с ФГУП НПО «Импульс», ФГУП ЦНИИ «Гранит». ОАО «Информационные телекоммуникационные технологии». ОАО «ЛОМО». Чтобы еще полнее использовать данный потенциал, мотозавод даже создал в сентябре 2002 года свой филиал в Санкт-Петербурге. Задачами его стало оперативное решение текущих вопросов с предприятиями сложившейся кооперации, а также поиск новых заказов и размещение их производства на мотозаводе.

Юбилей Санкт-Петербурга - это и наш юбилей. Исторические города Удмуртии породнились с северной столицей.