Краеведческие заметки

Жилин С.

Осень на Каме

Небольшой родничок у деревни Карпушата, недалеко от села Кулиги Кезского района Удмуртии - вот оно, начало Камы. Длина реки - 2030 километров. Площадь 6ассейна - 552 тысячи квадратных километров.

Правые притоки Камы - Сива, Иж, Тойма, Большая Сарапулка, Малая Сарапулка.

Левые притоки Камы – Шолья, Камбарка, Буй.

Длина ее притоков превышает 30 тысяч километров. Берега Удмуртии омывают два крупных водохранилища - Воткинское и Нижнекамское.

Кама протекает в Кезском, в Балезинском, Воткинском, 3авьяловском, Сарапульском, Кам6арском, Каракулинском и Алнашском районах.

Река-страница – так бы я назвал Каму. Вроде бы Волга совсем рядом, всего каких-то километров пятьсот, но Кама не особенно торопиться к своей русской сестре. Из Удмуртии она уходит в Кировскую область, течет по ее территории пятьсот километров, затем ее путь лежит через пермскую область. Тут она уже величава, шутки с ней плохи. Сделав гигантскую петлю, Кама снова возвращается в Удмуртию. Много за время своего путешествия пришлось ей потрудиться, эта река – главная водная артерия нашего края, одна из основных транспортных магистралей, источник электроэнергии.

Кстати, фильм «Волга-Волга» снимали как раз на Каме, в Сарапуле. Мне, как русскому, конечно приятно, что Волгу зовут великой русской рекой, хотя, мягко говоря, это и не совсем верно – вдоль ее берегов живут и татары, и чуваши, и марийцы… Но как человеку, живущему в Удмуртии, мне не совсем понятно, почему Кама впадает в Волгу, а не наоборот? В гидрологии есть принцип: река ниже слияния двух рек называется именем той, что длиннее до этого слияния, тем более и ширина Камы, пожалуй, не меньше ширины Волги в месте слияния. Если подходить к этому вопросу с чисто научной точки зрения, то именно Кама впадает в Каспийское море. Теперь попробуйте-ка меня, русского, упрекнуть в шовинизме.

Почему Каму называют не синей, не голубой, а белой? В сильный ветер вся река покрыта белыми барашками. Башкиры так и называют ее – Агидель - белая от пены. И в Башкирии в Каму впадает река Белая. Белые березы, белая рыба… Пожалуй, действительно, Белая Кама.

В XVII-XVIII веках камские глухие берега мнили к себе всех противящихся церковным реформам патриарха Никона и государственным реформам Петра I. «Царь и патриарх – слуги антихриста!» Люди покидали насиженные места, в одиночку и семьями отправлялись в Приуралье, на Урал, еще дикий, не взятый в оборот Демидовыми и Строгановыми. Дикие леса вдоль Камы многим понравились. Из вековых деревьев ставили просторные крестьянские избы-хоромы – леса много, не жалели. Особенно полюбился раскольникам левый берег Камы, наверное, из-за недоступности. Вокруг была воля первозданная, ширь реки, обилие зверя, птицы, рыбы. Крестились двоеперстно, причащаться и исповедоваться ходили к суровым старцам-отшельникам, обычно живущим в норах-землянках или пещерах. Напоминают о том времени знаменитые Чегандинские пещеры, которые, по мнению некоторых краеведов, были выкопаны белыми раскольниками-беспоповцами. Е.Ф. Шумилов писал, что еще в 1662 году в пещерах находили иконы. На этом же правом берегу в Сарапуле возвышается Старцева гора, напоминающая о непокорных старцах-раскольниках. Долго они не могли за6ыть о 6оярыне Морозовой и неистовом протопопе Аввакуме, сожженном в Пустозерске, читали древние книги в кожаных переплетах и подозрительно косились на чужаков-«никониан».

А Россия уже шла следом за беглецами. Хитрый и умный Петр I решил и на раскольниках поживиться. Платили они за старую веру двойной подушный оклад, только чтобы оставили их в покое. Оставили на уровне внутригосударственной политики, на деле же все 6ыло гораздо сложнее, и не раз впоследствии вспыхивали в старинных селах вдоль Камы крестьянские 6унты и волнения за старую веру.

И Кама и Волга знамениты своими разбойниками. У того же Шумилова я прочитал, что в Чегандинских пещерах в конце VXIII-начале XIX веков «квартировал» знаменитый разбойник Гурька со своей ватагой. По глухим преданиям, его вроде бы заманили в соседнее село Колесниково и там заживо сожгли на мельнице. Приятно представить, как 6ьли огорошены владельцы барок и радовались бурлаки и прочий подневольный люд, когда неожиданно раздавался радостно-азартный вопль: «Сарынь, на кичку!» «Сарынь», как писал Виктор Конецкий, на воровском языке означало – бурлацкая темная голь. А «кичка» - нос судна, нос барки. В корме барки жил хозяин, там, в кубышке, и монеты хранились. Удалые разбойники орали бурлакам приказ уйти в нос, подальше от хозяина, чтобы не оказаться замешанным в черном деле, чтобы ненароком какой-нибудь холуй не оказал хозяину помощи.

Прикамье – совершенно особая территория, и с точки зрения исторической, и национальной, и экономической. И, наверное, не случайной была попытка создать в 1918 году Прикамскую губернию с центром в Сарапуле и с уездами Сарапульским, Елабужским, Мензелинским, частью Бирского и Осинского уездов. Гражданская война помешала этому, но все-таки в августе 1919 года проект создания губернии был разработан и, можно сказать, уже начал претворяться в жизнь. Увы, Сарапулу так и не удалась стать губернским городом. Весной 1920 года Совнарком постановил запретить образование Прикамской губернии. Не поддержали образование новой губернии и всероссийский съезд удмуртов, проходивший в Сарапуле в сентябре1919 года. Я думаю, причина была простая: Кама оказалась бы в изоляции от остальной части Удмуртии, хотя и население Прикамья, особенно городское, в основном было русским. Тем не менее основные порты Камы на недолгое время выделили из Удмуртии. 4 ноября 1920 года была образована Вотская автономная область, а в апреле 1921 года Сарапульский уезд был причислен к Пермской губернии, причем некоторые территории уезда отошли к Вотской автономной области, а также к Татарии и Башкирии. Ну а дальше началась административная чехарда: Сарапул и Гольяны из пермской перешли в свердловскую область, затем оказались в Кировском крае и, наконец, - в Удмуртии. Кому все это было выгодно и для чего – думайте сами, я не политик и не чиновник. Ну а мне лично приятно, что Кама – река Удмуртская, и не только в истоке, но в нижней ее части. Я ведь в Удмуртии живу.

- Я поведу тебя на долгое озеро, - сказал приятель, когда я сошел с поезда уже на том берегу Камы на станции Армязь. Напротив и Гольян, и Нечкина, и Сарапула, и Галанова, и Каракулино за Камой расположены удивительно красивые и богатые рыбой озера-старицы. Это, похоже, остатки прежнего русла реки. Часто они серповидные или вытянутой формы. Дно этих озер илистое, топкое. Берега проросли осокой, камышами, на некоторых озерах без болотных сапог рыбакам до воды не добраться. Во время весеннего разлива в старицы попадает весенняя вода. Ну а летом озера живут за счет осадков и грунтовых вод, поэтому на дне их температура довольно низкая, хотя поверхностный слой воды прогревается хорошо. Вдоль Камы встречаются озера с изрядной глубиной, хотя обычно старицы не бывают очень глубокими. А какие здесь, у Камы, заливные луга! В конце июня голова кружится от разнообразия травяных запахов.

К закамским озером стремятся рыбаки и охотники из Ижевска, Сарапула, Воткинска… Здесь обилие дичи и рыбы. Очень красивы названия этих озер. Только недалеко от Армязи находятся озера Долгое, Дубовое, Пихтовое, Ольховое и еще несколько небольших озерков – уже без названий. А долгое озеро действительно долгое, длинное, тянется оно почти на два километра вдоль Камы в сторону железнодорожного моста. Временами берега его сплошь покрыты растительностью, но иногда встречаются и чистые места, очень даже удобные для стоянок.

Приятно, что на левом берегу Камы еще сохранились леса. На правом они были вырублены еще в XIX веке – земли пустили под пашню. Поэтому весь Сарапул в выходные дни рвется на противоположный берег – за грибами. Едут в Армязь, едут к Черной речке… Местные, мягко говоря, это не приветствуют. У них уж не осталось своих заветных грибных мест, все исхожено, истоптано. Нынче трудно, зайдя в лес, не встретить хотя бы несколько человек. Я уезжал в субботу. На станции Армязь в ожидании янаульского поезда расположилась на скамейках, на траве вся эта разношерстная масса сарапульских грибников с полными или пустыми (в зависимости от удачи) корзинами. Опята, рыжики, белые…

По дороге на Долгое озеро мы, почти не сходя с дороги, набрали полкорзинки опят, и наш первый ужин состоял из тушеной картошки с грибами.

Грязь, грязь… Скажете тоже! Да бывали ли вы на болте? Совершенно особый – полуземной, полуводяной – мир. Нынче из-за сильной жары болта подсохли, они ведь конденсируют в себе влагу и в засуху отдают воду рекам. Только на болте можно увидеть некоторые редкие растения, только на болте растут некоторые ягоды. Ах, клюква, слегка примороженная или, наоборот, перезимовавшая, пролежавшая долгие зимние месяцы под снегом! О настойке клюквенной я уж молчу, не буду сам себя дразнить.

А в лесных болтах иногда наткнешься на такое количество грибов, что корзинки не хватит. Знай, прыгай с кочки на кочку, с пенька на пенек. Шагай от дерева к дереву. «Люблю ходить по болту» - сказал один литературный герой. Ответ же его на недоуменный вопрос собеседника был прост: «Там нельзя останавливаться».

А одна женщина сказала удивившую меня фразу: «Если рай существует, то он – на болоте». Не знаю как вы, а я ее понимаю, хотя сам по воспитанию городской человек. У человека же деревенского, выросшего недалеко от болот, к ним совершенно особое, почитательно-любовное, осторожное отношение. Впрочем, как и к лесу, к полю, к реке, и вообще к природе. Не так далеко от Камы, в Сарапульском районе есть даже деревня с названием Оленье Болото.

Павел Глоба во время приезда в Ижевск предсказал, что в будущем на юге республики создадут заповедник. Где же его создавать, как не на Каме! Тут и озера, и болота, и леса на левом берегу, и зверь, и птица, и рыба, и редчайшие растения…

Два водохранилища омывают камские берега Удмуртии – Воткинское и Нижнекамское. Энергия, водопровод, подающий воду в Ижевск, речные порты… Все это хорошо. Заглянем же в газеты и книги тех лет, заглянем без осуждения, потому что или так думали люди, или их заставляли так писать. «Пусть не страшатся совхозы и колхозы, расположенные на камском берегу. Чтобы построить Нижнекамскую ГЭС, речной воде придется разлиться по их территории. Ничего. Новоселы переселяться на новые места, будут растить фруктовые сады, зерновые, овощи на хорошо увлажненной почве, разведут гусей, уток. А сколько рыбы!..»

Господи, да разве в этом дело! У того же автора следом идет потрясающий разговор со стариком, который со слезами уезжал от родной земли. Я представляю, как волком выть хотелось старикам и старухам (только ли им), покидая родную землю, где прошла жизнь, где родные могилы, рядом с которыми им уже не лечь – все это на дне рукотворного моря. Мне кажется, нарушилась какая-то преемственность в жизни и смерти, какая-то очень важная цепочка мировой гармонии оборвалась. И никакие «зерновые», «овощи», «гуси и утки» не заменят этого. Человек дерзнул стать Богом, только за все надо платить. Реки, запертые плотинами, конечно, дают энергию. Но стоит ли игра свеч? Взгляните на карту: и Кама, и Волга, изуродованные рукотворными морями и плотинами, напоминают жирных голубых червей. Я уж не говорю о почти стоячей воде в этих «морях», о больной рыбе, о кучах мусора, растений и травы, гниющих на дне. Гигантские будут искусственные болота лет через пятьсот, рукотворные. Как там классики писали? «Прервалась связь времен…» Привет потомкам!

Кама – естественная преграда, и левый берег поневоле живет как бы изолированно от остальной части Удмуртии. Нет, он, конечно, связан с ней и автобусным сообщением (автобус идет через Тарасово), и железной дорогой (железнодорожный мост находится у Сарапула), и паромом, и речными трамвайчиками. И все-таки – Закамье.

И еще один вид переправы существует – зимний, по льду. «Дорога жизни», так сказать. Устанавливается зимняя переправа обычно с середины декабря, когда лед способен удержать машины. С 1993 года зимняя переправа стала платной, плата дифференцированная, в зависимости от типа машин. Только если будете в марте или в оттепель переправляться, мой вам совет – двери машин не закрывайте, чтобы в случае чего успеть выпрыгнуть. В этом мире все ведь относительно, и «дорога жизни» может превратиться в «дорогу смерти». Но, честно говоря, этот вид переправы, как и лодочный, пожалуй, самый древний.

Выходит, левый берег с правым тесно связаны. И все-таки… Все-таки там наособинку живут – Закамье… Для нас. А мы для них?

Прикамье интересна своими древними селами, богатыми историей, часто в них высятся старинные храмы, увы, большей частью изуродованные.

Гольяны – когда-то водная гавань Ижевского завода. Именно здесь отбили у белых баржу смерти моряки Волжско-Камской флотилии во главе с Федором Раскольниковым.

Нечкино – с древней Богоявленской церковью, построенной в 1807 году по рпоекту первого вятского губернского архитектора Ф. М. Рослякова.

Сарапул – с тихими провинциальными улочками. Ижевчанин, отвыкший от старины, отведет душу в бывшем уездном центре.

Храмы в Мазунино, Колесникове, Галанове, Кулешове, не так давно снова открылся храм в Каракулино. Это правый берег. А на левом нынче пытаются восстановить православный храм в Ершовке – одном из древнейших сел на Каме. Церковь эта была построена в начале нашего века, история ее возникновения очень необычна, но об этом поговорим как-нибудь в другой раз, да и писал уже об истории ершовской церкви Е. Ф. Шумилов. Меня поразило другое. Узнал я, что как-то у древнего православного села Ершовки церковь христиан веры евангельского города Сарапула проводила открытое богослужение и святое видное крещение. Мне так по глупости мнится, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Ох, что-то полюбили нас заморские пастыри – не к добру это. Неужели мы такая благодатная почва для западных миссионеров? Ну прямо как дикари племени мумбо-юмбо – без традиций, без древней культуры, без своей религии – православия (я имею в виду и старообрядцев, и новообрядцев, дело старое, Бог с ним! Да и наши это недоразумения, свои!) Упаси бог, я не против, хотят люди верить по-другому – нет проблем! На том же Ижевском заводе были и православные храмы, и лютеранская кирха для немцев-чиновников, и еврейская синагога, и мусульманская мечеть… да ведь это все Россия - такая она разная. Верить в Бога снова разрешили, а государственной-то религии тю-тю, нет. Свято место пусто не бывает. Я думаю, что и в Закамье уже появились западные «отцы святые» и наверняка собирают щедрый урожай в бывших раскольничьих местах.

А раскольники в Закамье существуют и ныне. Недавно я узнал, что в селе балаки есть действующая старообрядческая церковь. Живы, значит, раскольники, убегавшие из России от Никона и Петра, живут своим уставом не одну сотню лет. Разве это не заслуживает уважения? Эх, нам бы всем такое постоянство – глядишь, и не было бы нынешней запущенности и разорения в древних селах вдоль Белой Камы.

Вот снова осень подкралась к Каме. Шуршат под ногами дубовые листья, алеют ягоды рябин, кричат по ночам, словно предчувствуя скорую разлуку, журавли на болоте. Огромная сова по ночам кружит над нашим костром в поисках пищи для своих еще неокрепших птенцов. Днем на солнышке, свернувшись клубком, отогреваются замершие за ночь ярко-черные гадюки.

Тревожное время – осень, тревожное для всего живого. Скоро зима, как-то перезимуем? И животные, и человек делают запасы. Уже убрана и засыпана в ямы картошка, полки заставлены соленьями и вареньями. А все равно тревожно. Сидя у костра и глядя на закатное солнце, трудно представить, что скоро все эти заливные луга, берега озер, леса будут залиты затяжными осенними дождями. А потом придет зима…